Завершаем рассказ о Деисусном чине иконостаса храма Сергия Радонежского.
На нашем иконостасе по краям представлены фигуры святых, которые нечасто встречаются в Деисусном чине. Это два славных сына Троице-Сергиевой обители.
Слева, с иконой Троицы в руках – преподобный Андрей Рублев. Признанный иконописец, прежде всего, он был монахом, его жизнь была полностью отдана служению Церкви. Его святость была очевидна уже для его современников. Сразу после смерти, в XV в. устанавливается местное почитание преподобного Андрея в Троице-Сергиевом и Спасо-Андрониковом монастырях, в которых он жил. Общецерковно причислен к лику святых в 1988 г. Память 17 (4) июля. Историк христианства, Ирина Языкова пишет: «Андрей Рублев был причастен к кругу преп. Сергия Радонежского, великого учителя монашества, сыгравшего огромную роль в духовном пробуждении Руси. Сергий или его ученики смогли передать Андрею опыт глубокой молитвы и молчания, той созерцательной практики, которую на Руси именовали «умным деланием». Отсюда молитвенная глубина икон Рублева, их глубокий богословский смысл, особая небесная красота и гармония. В 1420-х гг. Андрей Рублев и Даниил Черный руководили работами в Троицком соборе Сергиева монастыря, где Андрей пишет свою знаменитую икону «Троица», в которой тринитарный догмат находит свое самое высокое живописное воплощение. В иконе живет чистая молитва инока Андрея, как завещание прп.Сергия: «воззрением на Святую Троицу побеждать ненавистную рознь мира сего».
В образе трех ангелов предстает перед нами Триипостасный Бог: Отец, Сын и Дух Святой, и в их молчаливом собеседовании открывается тайна жертвы Христа, приносимой во спасение человечества. У отца Павла Флоренского в книге «Иконостас» есть интересная мысль, что эта икона – самое убедительное доказательство бытия Божия: «Если есть «Троица» Рублева – значит, есть Бог». Для современного человека это звучит странно, но всматриваясь в икону, мы понимаем, что это – Откровение, пре-вышающее наши представления. Такое нельзя придумать, за этим образом стоит иная реальность – божественная. Поистине Андрей Рублев был боговидцем: так написать образ Троицы мог только человек, который неоднократно в молитве созерцал эту тайну Божественной Триединой Любви».
Справа – икона Преподобного Максима Грека. Один из исследователей его жизни уподобил ее триптиху, центральная часть которого, связующий стержень — Афон, а боковые створки — Италия и Россия.
Его знатный греческий род Триволисов был близок к последней правящей византийской династии Палеологов. Молодость Михаила пришлась на годы окончательного падения Константинополя. В это же время в его родную Арту в поисках древних рукописей приехал Иоанн Ласкарис, известный греческий ученый, близкий к итальянским гуманистам. С ним Михаил Триволис и уехал во Флоренцию. Несколько лет он странствовал по Италии, изучал богословие, философию, историю, древние и современные языки, преподавал, переводил греческие подлинники. И наконец, поступил в монастырь Сан-Марко, настоятелем которого еще недавно был казненный как еретик Саванарола. Два года Михаил, рожденный и выросший православным, пробыл католическим монахом-доминиканцем, и опыт этот оказался для него горьким.
Друзья посоветовали Михаилу съездить на Афон в Ватопедский монастырь, славившийся своей обширной библиотекой. Там он вернулся в православие и в 1505 году принял постриг с именем Максим и 10 лет его послушанием была переписка книг. В 1515 году великий князь Василий III попросил прислать ему ученого афонского монаха для перевода духовных книг, и 47-летнего Максима отправили в Москву, хотя славянского он не знал. Но посланники великого князя по делам государственным пробыли в Крыму до 1518 году. И все это время Максим учил русский язык.
В Кремле афонского монаха приняли ласково. Максим был поражен количеством древних латинских и греческих рукописей в княжеской библиотеке, которая не отпиралась почти столетие. Первой его работой стал перевод огромной, на полторы тысячи страниц, Толковой Псалтири, над которым вместе с ним трудились русские писцы-переводчики. Работу закончили всего за год и пять месяцев. Труд одобрили и Максима оставили при дворе. За Псалтирью последовали Толковый Апостол, сочинения Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Великого, Афанасия Великого, Кирилла Александрийского. Но особенно трудно было исправлять ошибки, которыми по неграмотности или небрежности переписчиков пестрели Библия и богослужебные книги. Они стали первым камнем преткновения в отношениях Максима Грека со священноначалием Русской церкви. Ведь все эти неверные слова, предложения и определения за много лет вошли в обиход, менять который многие иерархи не хотели. В XVII веке подобные разногласия привели к церковному расколу. В XVI веке Максима Грека обвинили в ереси. С этого момента и начались его бедствия. После девятилетних царских милостей Максима схватили и бросили в кандалах в темницу Симонова монастыря. На суде ему вменили в вину неправильный перевод греческих книг, якобы намерено искажавший их подлинный смысл, и сношения с опальными боярами и турецким послом. В 1525 году условия заключения 55-летнего монаха в Иосифо-Волоцком монастыре, куда его, отлучив от причастия, отправили на покаяние, были суровыми: «В молчании сидети… и во отлучении и необщении быти ему совершене». Но на этом его злоключения не закончились. В 1531 году его снова призвали к суду и добавили обвинение в волшебстве и чернокнижии. К счастью на этот раз его сослали в Тверской Отроч монастырь, где надзирал за ним епископ Акакий, который очень уважал ученого грека, давал возможность читать и писать. Вот только причащаться ему разрешили лишь спустя 10 лет. На его призывы о справедливости к иерархам, только митрополит Макарий ответил: «Узы твои целуем, яко единого от святых, а помочь мы тебе ничем не можем». Только после 26 лет заточения 81-летнего Максима отпустили на покой в Троице-Сергиев монастырь, где он и скончался в 1556 году. Преподобный Максим оставил около 365 текстов – богословских, апологетических, духовно-нравственных, трактаты по грамматике и структуре языка, письма.
На иконе нашего храма прп. Максим держит свой труд «Исповедание Православной веры». А еще после него остался канон Святому Духу, написанный углем на стене сырой тюремной кельи Иосифо-Волоцкого монастыря. Сегодня он звучит во многих наших храмах. А каждый свой день в темнице преподобный начинал словами сочиненной в утешение самому себе проповеди: «Не тужи, не скорби и не тоскуй, любезная душа, о том, что страдаешь без правды…»
Мощи святого находятся в Свято-Духовской церкви Сергиевой Лавры. Над гробницей его на медной доске вырезано: «И что божественно он в книгах написал, то жизнию своею и делом показал».
Прп. Андрей Рублев (слева) и прп. Максим Грек (справа). Иконостас храма прп. Сергия Радонежского.