О смерти можно сказать многое.
Люди, которые прекрасно знают текст Священного Писания, могут сказать, что смерти и вовсе нет.
Или они могут процитировать слова, к примеру, апостола Павла, который говорил о том, что для него смерть — приобретение, потому что его жизнь — Христос.
Могут процитировать какой-нибудь из пасхальных гимнов, в котором развивается мысль тропаря о том, что Христос Своей смертью уничтожил смерть.
Все это будут прекрасные слова. В них будет истина, будет заключена наша вера.
⠀
Но возможно ли повторить эти слова при матери, которая только что потеряла своего ребёнка? Сказать ей: ты, мол, не плачь, он воскреснет, а из-за того, что Бог его призвал сейчас, ему даже лучше, так что можешь начать радоваться?
Думаю, в здравом уме никто не станет поступать таким образом.
Без всякого понуждения мы будем действовать так, как действовали люди, о которых сегодня упоминает апостол Марк: будем плакать. Ну а тот человек, который скажет, что ребёнок не умер, а спит, вызовет у нас реакцию, которая вряд ли будет отличаться от реакции людей, собравшихся в доме начальника синагоги.
Замечательно то, что Христос не спорит с ними. Не высказывает им укора. Не преподносит какой-либо возвышенной теории. Он просто оставляет их рыдать дальше, а Сам идёт и делает то, ради чего Он пришёл в этот дом, то, ради чего Он воплотился, и то, ради чего Он через какое-то время пострадает, будет погребён и в третий день воскреснет. Он возвращает радость и полноту в дом Иаира, он возвращает к жизни его дочь. И после этого Христос идёт дальше.
⠀
Спаситель никогда не был теоретиком. Его слова были краткими, но в них заключалась сила.
Эта сила никуда не делась. Она и сейчас есть в Его словах. В Его, а не в наших.
Наше слово по сравнению со словом Христа ничего не значит. Даже тогда, когда мы цитируем Его слова. Это важно помнить.
И в тех случаях, когда мы лицом к лицу сталкиваемся с бездной человеческого горя, самым лучшим нашим действием будет обращение ко Христу, с тем чтобы Он Сам пришёл к этим людям, чтобы Его слово вернуло к жизни ту часть души, которую потеряли люди в своей трагедии.
Епископ Феоктист (Игумнов)